«Это рай». Минчанка бросила руководящую должность и уехала в деревню у озера

Жанна родом из Новополоцка, но с конца 90-х жила в Минске. Деревенскую жизнь она видела лишь в детстве — на каникулах у бабушек, но эта белорусская аутентичность ее никогда не привлекала. Возможно, переезда и не случилось бы, если бы не встреча с Замошье.

— Впервые я приехала сюда в 1999 году. Мои друзья выкупили полуразрушенную мельницу — местную достопримечательность. В это же время моя сестра искала себе дачу и присмотрела тут домик около озера. Так я стала наведываться в деревню чаще. В гости к сестре приезжал и отец. Ему здешние виды очень нравились, поэтому и он вскоре начал искать себе место для отдыха. А где оно, если не рядом с дочерью?

Отец нашел пустой участок и купил хороший сруб в соседней деревне. Довести строительство до конца у мужчины не получилось — он умер. Недострой перешел по наследству Жанне в 2007 году. Вместе с мужем она передела одну часть дома, где была дощатая веранда. Они заменили ее на пристройку из бревна, чтобы жить с комфортом и зимой.

— Первое время мы бывали тут только в теплое время года, а в ноябре возвращались в Минск. В какой-то момент эта цепочка перестала работать. В районе Бангалор, где находится наша квартира, много ресторанов и студентов. Каждый день мы слышали шум соседей, видели десятки машин с доставкой еды во дворе и курьеров в подъезде. Мы отвыкли от всего этого и осваиваться не хотелось — уехали через неделю после возвращения, — делится Жанна. — Мы плотно занялись домом в 2013 году. Потребовалось 10 лет на то, чтобы он стал таким, какой есть сейчас. Внутри всего две комнаты: спальня и кухня-гостиная, а также санузел. Все это примерно занимает около 80 квадратных метров. Мне нравится, что гостиная впускает природу в наш дом через панорамные окна.

Жанна признается, что за столько лет жизни в городе, устала от евроремонтов. Ей хотелось натурального деревенского интерьера. В будущем, если что и поменяется, то только цвет стен.

Любимое место супругов в доме — это терраса, которую они создавали вдвоем: на мужчине была техническая часть, на Жанне — творческая. Она обустроила ее яркими стеклянными вазочками, расписными вручную чайниками и винтажными вещами, которые привозила из разных стран. Местные жители знают про ее увлечение, поэтому несут в подарок предметы, которые отработали свое, но могут получить шанс на вторую жизнь. В планах у семьи построить второй этаж, но пока все силы и деньги уходят на развитие усадьбы.

Идея создать бизнес рядом с домом приходила к супругам частенько. Они не хотели возводить все с нуля и присматривались к пустым соседским хатам, в которых уже есть душа.

— Первый дом, который я выкупила, принадлежал бабушке Марусе, отсюда и название усадьбы — Марусина хата. Я ей помогала по возможности: какие-то лекарства покупала, продукты приносила. Она всегда мне с печки кричала: «Жанка, иди сюда», — вспоминает с улыбкой женщина. — Через какое-то время она умерла, и родственники стали продавать дом. Тогда мы и приняли окончательное решение.

Сперва супруги избавились от сараев и курятников на участке, добавили к доме пристройку с кухней и санузлом, сделали крыльцо и террасу.

— Я сберегла много Марусиных вещей, в которые она вложила свое время и душу. Когда я вижу печку, постоянно вспоминаю, как та на ней сидела. В доме сохранилась атмосфера бабушки. Думаю, что она была бы рада тому, что дом живет дальше.

Усадьба состоит из трех домов. Две хаты супруги выкупили у соседей, а один все-таки возвели, но внешне он не отличается от старших братьев.

Развитию бизнеса помогала и сама деревня. Большинство, конечно, приезжает ради озера. Здесь чистая вода, большая глубина — 30 метров, — и много рыбы. Частенько рыбаки вытаскивают щуку, леща и сома.

— В конце деревни есть кладбище. Почти 20 лет назад там из земли начали вылазить каменные кресты. Иногда на них можно разглядеть надписи. Историки говорили, что они остались от захоронений 12−15 веков.