Зимой мы обязательно строили крепости и обстреливали их снежками. Часто катались на велосипедах в месте, где сегодня находится Киевский сквер. Тогда оно было неблагоустроенным с многочисленными трамплинами, на которых можно было попрыгать на велосипедах.
В доме на Каховской мы жили до 1974 года. Эти 8 лет остались в моей памяти как очень светлые, добрые и чистые. Я был там очень счастлив. Однажды, будучи уже старшеклассником, поехал туда на велосипеде. Это был уже не тот двор и не те деревья, которые нам тогда казались дремучим лесом. Я запретил себе здесь бывать, чтобы оставить в своей памяти на всю жизнь это место именно таким, каким оно было и воспринималось мной в детстве.
Родители посчитали, что нам становится тесно жить в квартире с двумя разнополыми детьми. В 1969 году, когда сестре исполнился год, они встали в очередь на расширение и стали строить кооперативную квартиру.
Но строительство дома на ул. Богдановича, 143, затянулось из-за высокого уровня грунтовых вод, некоторых строительных ошибок. Мы переехали в новую квартиру только спустя пять лет после внесения первого взноса. Это было очень болезненно. Кредита не хватало, и родителям снова пришлось одалживать деньги.
Кредит пришлось выплачивать 25 лет. Но ежемесячные взносы для семьи были посильными. Это при том, что мама уже тогда болела и практически не работала. Зарплаты отца — инженера, начальника лаборатории на заводе «Интеграл» — хватало и на оплату коммунальных платежей, и на выплату кредита. Но мы жили очень скромно. Во всяком случае, джинсы у меня появились только на третьем курсе института. Полноценного нормального велосипеда, о котором я только мог мечтать, не было.
Я на всю жизнь запомнил тот момент, когда мы впервые зашли в новую квартиру. Четыре комнаты, 77 кв.м. Она нам показалась такой пустой и такой чужой. Мне с сестрой не хотелось покидать нашу маленькую уютную квартиру. Еще тяжелее было расставаться со сверстниками.
Но дворовые традиции продолжились и в новом дворе. Помимо крепостей из снега, мы стали строить крепости на разрушенном частном секторе из досок, бревен. Наши игры были небезопасны. Мы приносили со строек строительные патроны, бросали их, взрывали. У меня до сих пор на одном пальце остался шрам из-за того, что вылил на себя содержимое консервной банки, в которой плавился свинец из аккумулятора. Более отважные дети ездили на свалку промышленных отходов, привозили оттуда платы, из которых выпаивали всякие компоненты типа транзисторов, резисторов и т. п.
«Я больше нигде в своей жизни не встречал такой светлой ауры, какой она была в нашем „хрущевском“ дворе»
Рассказывает Александр Тарашкевич:
— Мы заселились в «хрущевку» на ул. Тухачевского, 37, в 1963 году, когда мне было 4 месяца. Это был новый дом, построенный хозяйственным способом при непосредственном участии жильцов. При строительстве не были выдержаны все строительные нормы. Насколько помню свое детство, папа всегда что-то мастерил в квартире.