«‎Понимал, сколько вложу в ремонт, но ничего лучше не нашел». Поговорили с жителями Осмоловки

Только зимой можно оценить саму застройку Осмоловки. Весной здесь свой ботанический сад из яблонь, вишен и сиреней. Летом появляются стихийные дорожки вокруг домиков, которые трудно рассмотреть из-за густых крон. Осенью листва сливается с фасадами малоэтажек. Мы застали район в переходный период: еще работали летние террасы кофеен, вовсю распускаются цветы. Кажется, в этом году они тоже не поспевают за погодой.

— Отец работал и в штабе Белорусского военного округа, и в Суворовском училище, а потом перешел в военный городок в Уручье. Детство у нас было яркое. Несмотря на калитки, заборы, попасть во двор мог любой желающий. Так вся детвора после школы собиралась у нас на катке, который заливали родители. В соседнем дворе катались на санках с горки. Уже своим детям мы устраивали кинопоказы, натягивая между деревьями простыню.

— Дружили семьями. Ходили друг к другу как к себе домой, — присоединяется к беседе Галина. — Помню, 9 Мая все ходили возлагать цветы, а потом компанией побольше шли к нам в городок. Все-таки здесь все воевали.

Местные жительницы замечают экскурсии и свадебные фотосессии в районе.

— У нас тут цвела желтая роза, так к ней очередь стояла. Согласна, наши дворы очень уютные, но неужели настолько вам интересны? Мы-то уже привыкли. Нам приятно, что людям нравится, поэтому и стараемся. Это дело еще родители начали, не запускать же, — продолжает Галина и искренне смеется от удивления, когда мы напрашиваемся в подъезд, пройтись по деревянной лестнице.

Одноподъездные домики рассчитаны на восемь квартир. Жилье с высокими потолками, толстыми стенами и большими комнатами. Эту элитарность портит один факт — последний капремонт был в 1972 году.

— Изначально в квартирах были печки. С внешней стороны дома можно заметить люки, где хранились дрова и уголь. В 1961 году все начали пользоваться газом в баллонах. Сейчас у нас стоят газовые колонки. Окна жители меняли уже сами, подъезды тоже на наших плечах — рассказывает Людмила Ивановна. — Люди часто покупают здесь жилье, делают шикарные ремонты, но коммуникации-то старые…

— Да, текут стояки. На последнем собрании поднимались острые вопросы. Вроде бы, поставили наши дома в очередь на капремонт.

В том, что в районе стало больше общественных мест, женщины видят только плюсы:

— Сами не бывали, но гостей, может, когда и отведем.

— Да и заведения же не пивнушки какие-то. Все посетители аккуратные и ведут себя адекватно.

«Нашим первым соседом был Герой Советского Союза»

40 из 44 запланированных двухэтажных домов появились в пределах улиц Богдановича, Коммунистической, Куйбышева и Киселева в конце 1940-х. Это первые кварталы жилых построек в Минске после войны.

Местные жители разделяют Осмоловку на две части. Границей служит улица Чичерина. В той, что соприкасается с Богдановича, жили семьи военных, поэтому квартал называли военным городком. А во второй получала жилье творческая интеллигенция.

Дворы не похожи друг на друга ни расположением домов, ни ландшафтом. В бывшем военном городке можно найти даже современную зону барбекю с мангалом, столом и садовыми качелями. Конечно, все это окутано зеленью.

У одного подъезда видим рисунок в файле, написанный акварелью. На листе А4 нарисован осмоловский домик, а внизу — подпись, где искать автора.

— Александра Ивановича сейчас нет, но вы можете подождать его, — вежливо отвечает его старшая сестра Нелла и приглашает нас подняться.

Скрип лестницы выдает каждого вошедшего в подъезд. Около двери нас встречает яркая миниатюрная женщина с густыми волосами. Глядя на нее, сложно поверить, что в эту квартиру в 1949-м она приехала, будучи 11-летней девочкой.

— Отлично помню первые свои впечатления. Здесь не было ни деревьев, ни цветов, а лишь огромная гора строительного мусора перед крыльцом. А вокруг домов — одни развалины города. После войны люди жили в бараках, поэтому, конечно, эти двухэтажки для большинства были настоящей мечтой. Но вы не подумайте, что каждой семье здесь доставалось по отдельной квартире. Мы 25 лет делили жилье с семьями других офицеров. Одни въезжали, потом переводились в другой город, а их место занимал кто-то другой. Нашим первым соседом был Карасев Иван Романович — Герой Советского Союза.

Нелла Ивановна считает, что их район привлекательный не только из-за архитектуры, а и из-за большого вклада самих людей. Все деревья, клумбы высаживали местные жители. Каждая квартира ухаживала за своими саженцами.

— Пусть здесь жили и военные, но большинство росли в крестьянских семьях. Наши родители точно. Они ценили даже крохи, поэтому украшали жизнь как могли. Никто никого не организовал, не было плановых субботников. Кто-то один пойдет, обойдет квартиры, соберет людей. Наши родители тоже садили деревья, а мама занималась клумбами у дома, руки чесались — так хотелось поработать с землей. Мы, дети, натаскали ей со всех уголков кирпичей. Ими она выложила круглую клумбу. Помню, мама очень любила гладиолусы. А они, как правило, расцветали как раз к 1 сентября. Мы и соседские ребята всегда были снабжены цветами.

Плодовые деревья выбирали не для урожая, а потому что выбор зелени на то время был скудным.

— А вот соседи снизу посадили себе вишню специально. Ее ветки бились в окно моему другу. Он ел ягоды, сидя на окне. Старшие его по-доброму всегда гоняли, но как удержаться, когда такая вкуснятина сама к тебе лезет. А вообще, у детей было понимание, каким трудом давалась эта красота. Если кто-то и выкидывал фокусы небрежности, они сразу пресекались. Раз в неделю женщины организовывали уборку общих мест. Я частенько мыла лестницу в подъезде. Так как ступени тогда были не окрашены, чистить их было тяжело.

Детвора часто проводила время, играя в развалинах города. Молодые люди уже собирались компаниями во дворе. Лавочек еще не было, вместо них использовали бревна.

— Сидели где только можно было. Беседовали на разные темы до темноты пока родители не начинали выходить и звать нас. Музыкальных инструментов ни у кого тогда не было, но дети о них мечтали. Мой брат сооружал из каких-то коробок и книг себе пианино и изображал, что играет на нем. Родители на это дело смотрели-смотрели и в итоге решились на покупку. Отец нашел списанное пианино в воинской части. Инструмент был забит и затаскан. Чтобы починить, пришлось пригласить мастера из Оперного театра. Оказалось, нам достался очень ценный немецкий экземпляр.

Нелле тоже очень хотелось заниматься музыкой. Родители поддержали и ее. В музыкальную школу девочку не взяли из-за возраста, но нашлось место в студии. Один год она совмещала институт, работу и хобби. Но увлечение пришлось бросить и полностью посвятить время изучению профессии. Нелла Ивановна — экономист.

Из этой квартиры женщина никогда не уезжала. В молодости ей нравился район около парка Челюскинцев. Симпатия к нему возникла из-за танцплощадки.

— Так получилось, что я пришла в парк посмотреть на танцы, а дошла до завода Вавилова. Совершенно случайно нашла там работу по специальности и проработала там много лет. А вот на танцплощадке я так ни разу и не станцевала.

Женщина тоже сетует на состояние дома.

— Видите, у нас появилось пятно, — указывает на потолок подъезда Нелли Ивановна. — Вызвала 115. Работники сперва поставили на чердаке ведро на место, куда капало. А в этом сезоне дождей помните сколько было? Пятно становилось все больше. Это удивительно, ведь четыре года назад в здешних домах меняли шифер. Значит, новой крыши хватило не всем. Хочется уже махнуть рукой на все это.

Наблюдая за Неллой Ивановной, понимаешь, что цифры врут. Она и есть источник энергии. На следующий день мы встретились с ней во дворе. Женщина вынесла нам газеты, но не для того, чтобы что-то показать, а утеплить страницами скамейку — «замерзнете же». Пока мы уговариваем ее пойти с нами на танцы в парк, она приглашает нас в свою группу по скандинавской ходьбе.

Общение Неллы и Александра заставляют нас расплываться в улыбке. Они подшучивают друг над другом, но все это с принятием и любовью. Брата — Александра Ивановича — женщина расхваливает: и талантлив в музыке, и невероятно рисует, и архитектор хороший. А что тот скажет про сестру?

— Хорошо готовит!

— Еще! —  требует со смехом старшая сестра.

Интервью плавно перешло в беседу. Как только Нелла Ивановна начинает вспоминать детство, брат вздыхает и уходит в сторону, вызывая у всех нас смех.

— Не уходи, ничего плохого говорить не буду, — смеется женщина. — Я его всегда водила в Оперный театр на детские постановки. Родители, кстати, на это денег не жалели. Старались прививать любовь к искусству.

Но ее первые счастливые детские воспоминания разбавляют картины с войной.

— Папа познакомился с мамой во время учебы в институте. На летней практике его поселили к ней в дом. Когда началась война, у родителей уже было две девочки. Я младшая. Папа ушел на фронт, а мы решили бежать к его родителям под Гомель. Мама закрыла на ключ квартирку, взяла велосипед, меня посадила на раму, а сестру повела за руку. Добирались в основном на товарных поездах. Один случай мама вспоминала с ужасом. Наш поезд попал под немецкий налет. Я помню этот ужасный гул. Машинист в таких ситуациях останавливал поезд — и все пассажиры разбегались. Никаких знаков сбора не было. Поезд начинал двигаться и те, кто успевал запрыгнуть, продолжали путь. Одна женщина забежала в вагон, думала, что дети внутри, но среди пассажиров их не было. Они остались там. В истерике она рвала волосы на голове. Такое было горе. После этого мама сказала: «Все детки, если налет, то мы никуда не побежим. Если погибнем, то все вместе». Прижимала нас к себе крепко-крепко. Даже после войны единственное место, где я находила утешение — на коленях у мамы, уткнувшись носом к ней в подмышку.

«Вряд ли Михаил Степанович Осмоловский знал, что его произведения будут так любить»

Александру Ивановичу было год, когда семья переехала в квартиру на втором этаже. Свой талант к изобразительному искусству он всячески пытается оправдать, мол, это всего лишь скетчи, да и он просто балуется.

Перебираем стопку его трудов и узнаем минские пейзажи: Немига, Оперный театр, Городской вал. Удивляют не только рисунки, но и его познания истории города. Все благодаря профессии. В прошлом он — главный архитектор проектов УП «Минскградо».

— Район Дворца Спорта и Машерова когда-то был частью «Татарских огородов». Место было заселено крымскими татарами. На месте гостиницы «Юбилейная» стояла мечеть, которую потом занял ДОСААФ. Уже в советские времена здание разрушили. Была у нас и Немецкая Слобода, где проживали немцы-колонисты. Был и район Ляховка. Там среди населения превалировали поляки. В 19 веке городское население в основном состояло из евреев, поэтому синагог в городе было несколько, — описывает старый Минск мужчина. Он с грустью вспоминает уникальную каменную «Холодную синагогу», которую они с сестрой еще успели застать. Полутысячелетнюю постройку подрывали точечными взрывами. Теперь ее место занимает здание «Белпромпроекта».

Наличие таких зеленых дворов Александр Иванович называет дикой роскошью. Правда, желающих за всем этим следить с каждым годом становится меньше.

Мужчина говорит, что несмотря на то, что район привыкли считать одним целым, семьи военных и творческой интеллигенции жили обособленно.

Особенностью того квартала было наличие мастерских на мансардных этажах некоторых домов.

Екатерину (имя поменяли по просьбе героини) встречаем около высокой березы, что вытянулась рядом с подъездом. Женщина живет в доме на Осмоловке уже 35 лет. Ее свекр был замдиректора Белорусского театра.

— У нас была творческая публика, — так называет своих соседей собеседница. — Актеры, певцы, режиссеры. Все жили дружно. Сейчас уже давно не так: мало старожилов осталось, да и общения поубавилось.

Женщина рассказывает, что за порядком в этой части района тоже следили местные. Например, ту самую березу посадил еще ее муж.

Екатерина подтверждает, что порой приходится обращаться в различные службы за помощью. Те стараются сразу реагировать. Когда есть бюджет, все ремонтируют.

Популярность Осмоловки женщина понимает. Сама не может представить себя в другом месте. Признается, что единственной достойной заменой может стать лишь частный дом.

— В целом туристы нам не мешают. Ведут себя спокойно и культурно, но знаю, что некоторые недовольны. Парковки занимают, да и шум под окнами однозначно есть. Все приезжают сюда за тишиной, при этом отбирают ее у некоторых жильцов.

Центральные место в двух кварталах занимают ясли-сады. С трех сторон Осомоловку объезжает общественный транспорт. Крайние дома о соседстве с дорогой явно ничего хорошего не скажут. Об этом даже не нужно спрашивать, ответ кроется в потемневших от газов и пыли окнах.