«Гори он синим пламенем, жду не дождусь, когда его снесут». Минчанин всю жизнь живет в частном доме и не рад

«В моем случае частный дом − это безвыходность»

Алексей вот уже более 40 лет живет в Сельхозпоселке − район улиц Богдановича, Некрасова, Олешева, Гало, Беды в Минске. Эти места начали осваивать еще в 30-х годах прошлого века, когда это был глухой пригород. Сегодня же микрорайон − практически центр столицы: до Немиги можно доехать за 10 минут, а скоро и метро появится.

Участок в Сельхозпоселке после войны получил еще дед Алексея. Он же выстроил дом, в котором жили его дети, а затем и внуки. Сейчас в доме остались только Алексей и его мама. Несмотря на все плюсы жизни в частном секторе, мужчина считает себя настоящим заложником.

− В моем случае частный дом − это безвыходность. Даже если я захочу переехать, то не смогу продать свой дом за нормальную цену. Ведь навряд ли кто-то захочет жить в 50 метрах от ближайшего высотного дома. Да и еще под постоянной угрозой сноса.

В квартале, в котором проживает Алексей, про снос говорят еще с 80-х годов. Из-за этого многие не ремонтировали свои дома, не проводили удобства. С тех пор прошло уже много лет, часть Сельхозпоселка действительно застроили многоэтажками, но улица нашего собеседника до сих пор на своем месте, хоть и окружена с нескольких сторон новыми высотными домами.

− Прямо сейчас про снос ничего внятного не говорят. Полная тишина. А ведь в 2016-м году нам уже и бумаги с конкретными адресами приходили, и собрание было (прим. Realt делал оттуда репортаж), и проект готовый показывали, а потом все заглохло. И я вот не понимаю, зачем они нам тогда с указкой и картой рассказывали, что тут построят? Во-первых, мне эта информация не нужна — мой дом же все равно снесут, во-вторых, лучше бы дали конкретику — когда это произойдет, и сколько дадут за имущество.

«Рядом − мусорки многоэтажек, а также − мыши, крысы, осы и пыль»

В доме у Алексея все блага цивилизации есть — когда-то родители с соседями сумели подключиться к водопроводу и центральной канализации. Но свой дом — это все равно постоянный труд.

− Жизнь в своем доме в городе — это не только вечера у камина, шашлыки и банька, как представляют себе многие. Это еще и мусорки многоэтажек прямо под окнами, а также − мыши, крысы, осы и постоянная пыль. Если на улице сильный ветер, то молишься, чтобы крышу не сорвало и твоим шифером соседу крышу не побило. Если весна и тает снег, то готовься выгребать воду из погреба и гаража. Пришла зима − в двери замок замерзает, не провернуть. Мелочь вроде, а неприятно. Наступило лето — начались проблемы с напором воды. В общем, я за 46 лет наелся этим домом по самое не могу. Гори он синим пламенем уже, жду не дождусь, когда его снесут. Кому-то может и нравится так жить, но по мне − это мазохизм.

«Продавать стометровый дом за копейки — не хочется»

В настоящий момент Алексей считает себя и соседей заложниками ситуации. Запрета на продажу домов у жителей сейчас нет, но при этом — дома прошлого века, которые рано или поздно пойдут под снос, вряд ли можно считать ликвидным товаром.

− Не думаю, что человек с деньгами заинтересуется старым частным сектором, впритык к которому уже стоят многоэтажки. Много за наши хаты никто не даст, а продавать стометровый дом за копейки — не хочется. На однушку я его точно менять не буду!

К слову, пару лет назад, когда над Сельхозпоселком нависла угроза большого сноса, местным жителям удалось отстоять почти 600 участков. Алексей был среди тех, кто отказался поставить свою подпись против сноса.

− Тогда я пытался объяснить, что собирая подписи против сноса, люди сами ухудшают себе ситуацию. Нас ведь рано или поздно все равно снесут, а так мы только продлеваем это подвешенное состояние. На мой взгляд, недвижимость − это как заначка на черный день. Мало ли что в жизни случится, может, придется быстро продавать. Но в ситуации с недвижимостью в Сельхозпоселке это увы — недоступная опция. И к сожалению, многих жителей это устраивает. Сидеть и убеждать себя, что их земля стоит миллионы (в то время как ты не можешь ее продать и за сотню) − для них кажется нормальным.

Говоря о будущем, мужчина замечает, что главное для него — получить какую-то определенность и конкретику. Пусть и в виде сноса и соответствующей компенсации.

− Надоело ждать − то сносят, то не сносят, ни продать, ни разменять. А ты живешь и все равно нужно и снег убирать, и траву косить, и в доме что-то делать, а там − то крыша, то забор, то котел. Все, что ломается — надо идти и покупать за свои деньги. И получается, вроде бы ты имеешь недвижимость, а реально — это просто место для ночлега с пропиской. Причем, ты должен в него постоянно вкладывать силы и средства, а продать дом за разумные деньги − невозможно. Какое-то долбанное «Простоквашино»…

Обсуждайте эту статью в нашем телеграм-канале!

Читайте также:

«За бабушкин дом дали квартиру в Минске». Побывали в элитном коттеджном поселке, который недавно был деревней