Полово: последние вздохи умирающей деревни — ФОТОРЕПОРТАЖ

Бурьян в домах и брошенные фотоальбомы

Чаще всего именно человек захватывает леса, поля и реки. Строит на них свои города и деревни, нещадно вырубая всё зелёное вокруг. В городах появляется новая жизнь, воздух наполнен движением, а улицы — приятным запахом только что купленной книги, в которой ещё только предстоит написать историю нового поселения. В умирающих деревнях всё наоборот — деревья, трава и кусты медленно, но верно отвоёвывают территорию. Иногда бурьян проникает даже в дома, по-хозяйски выглядывая из окон.

Во время поездки по витебским землям журналисты Realt.by намеренно отклонились от курса на Поставы на 28 км, посетив заодно и некогда крупную деревню Полово. Сейчас это небольшой населённый пункт, который «населённым"-то назвать довольно трудно.

Полово находится в 250 км от Витебска, на самом краю Витебской области. Деревня начала свою документальную историю в XVI веке в составе Великого княжества Литовского. В 1939 году деревня вошла в состав БССР, а в годы войны здесь была организована молодёжная подпольная группа «За Родину». В конце 1980-х в Полово действовал довольно крупный колхоз, работали магазин, детский сад, начальная школа, клуб, библиотека. В 2001 году здесь ещё были лесничество и почта. В наше время когда-то успешная деревня превратилась в несколько улиц с пустующими домами.

Возможно, подобному восприятию способствовала погода: осень в самом разгаре, на небе нет солнца, а вокруг витает туман безнадёги в ожидании предстоящих холодов. Возможно, общее настроение безысходности создавали голые деревья и серо-жёлтая трава. Но брошенные дома впечатлили до глубины души. Иногда создавалось ощущение, что их хозяева вышли в магазин за хлебом и больше сюда не возвращались никогда. Иначе как можно оставить в доме памятные вещи, посуду, альбомы с фотографиями?

Людей вокруг крайне мало. Однако здесь, в отличие от города, встречающиеся местные довольно словоохотливы, легко рассказывают, как им живётся. Сельчанин Александр, например, рассказал, что работает здесь же, на ферме. В Полово он родился и вырос, живёт «по типу с семьей»:

— Вы проедьте по деревне, там целая улица стоит пустая. По соседству стоит пустой дом, там никто не живёт — он уже давно под ЖКХ пошёл. Но мы работаем, живём.

Сломанный мост, никому не нужный хлеб и заколоченные домики

В местном магазине ассортимент на удивление довольно хороший — в одном месте собраны и продукты, и необходимые здесь резиновые сапоги, грабли, удобрения и средства от насекомых. Правда, первое, на что падает взгляд при входе в магазин, — это полка с хлебом слева и две полки спиртного на основной витрине.

— Хлеб совсем не берут, — сокрушается продавщица Галина. — Куда его теперь девать? Завтра же новый привезут — этот никто есть не будет.

Неожиданно выясняется, что продукты в деревню привозят через день, что кажется довольно частым с учётом количества проживающих здесь людей.

— Население у нас совсем старое, молодых семей во всей деревне только две. Я и сама уже на пенсии 2 года, но попросили работать в магазине, вот и езжу каждый день из деревни Андроны.

Большого смысла держать здесь магазин сейчас нет. На ферме ОАО «Курополье-агро» работают человек 8−10, и всё, остальные старики. Самый ходовой товар у нас — сигареты и вино. Становится страшно: везде всё пустеет, народ в деревне абы какой.

— С этой деревней, мне кажется, уже ничего сделать нельзя. Я работала главным экономистом в колхозе — поэтому знаю, — рассказала Галина. — Местный колхоз построил агрогородок для молодых семей — целая улица домов. Проедьте, посмотрите — там же никто не живёт. Перспектив никаких нет. Хотела бы уволиться, но не отпускают: никто не хочет на моё место.

Выходим на улицу, ищем тот самый агрогородок. По левой стороне и правда стоят кирпичные домики с заколоченными дверями и окнами. Выглядят добротными, построенными на совесть. Заборов нигде нет. По правой стороне от них заброшенные дома перемежевываются с вполне досмотренными хозяйствами. В качестве хозяина здешних земель непрошенных гостей выбежал встречать щенок, который выглядел упитанным и вполне довольным жизнью.

Из деревни в Шарковщину есть короткая дорога — около 16 км. Для этого нужно проехать по мосту через реку Дисенка. Однако уже несколько месяцев мост закрыт. По словам местных, с ним приключилась странная история. Кто-то говорит, что мост не работает, т.к. «в нем что-то из удерживающих опор украли», кто-то считает, что его закрыли потому, что «вот такие умные дети, как вы, написали про него в газету, и его закрыли из-за аварийности». Итог один: мост для проезда закрыт, и дорога из деревни в Шарковщину теперь занимает в 2 раза больше времени. Торговые и туристические ниточки с городом, пусть и тонкие, прерваны.

Некогда нужные здания хранилищ для зерна и сена, коровники и сараи, которые принадлежали колхозу, сейчас нещадно разрушает природа. Без участливого хозяина даже крепкие постройки со временем сдаются и всё ниже склоняют голову к земле.

Совершенно очевидно, что дети, выросшие на этих землях, вряд ли сюда вернутся. Получается, что для возрождения деревни нужны новые люди, неместные. Но как заинтересовать таких людей? Как сделать так, чтобы из деревень не уезжали хотя бы те, кто здесь живёт сейчас? Вопросы, на которые трудно найти ответы.

Прогуливаясь по деревне, ты понимаешь, что здесь человек — давно уже не главный. По дорогам практически в открытую бегают лисы и норки, берег реки всё больше напоминает дикие заросли, а когда-то облагороженные участки придомовой территории снова выглядят непроходимыми джунглями. Это война, в которой человек, сложив руки, проиграл.