История о том, как дети определяют своих родителей в дом престарелых или какова цена квадратных метров?

Речь сейчас пойдет о детях, которые решили отправить своих родителей в дом престарелых ради желанной квартиры. Мы обратились в ГУ «Дом-интернат для пенсионеров и инвалидов», где на данный момент проживают 380 человек. Сказать, сколько здесь живет пожилых людей, которых дети выжили из собственных квартир, можно только приблизительно, так как открыто здесь об этом не говорят. Каждый живет со своей болью тихо.

Историю своей жизни нам согласился рассказать Александр Антонов, бывший военный, прослуживший 10 лет в Германии, отдавший два года жизни афганской войне и оказавшийся в доме-интернате. Ему 65 лет, у него двое взрослых детей и две квартиры, места в которых для него не нашлось.

— Я родился 2 января 1949 года в деревне Новое Синявино Смоленской области. Закончил школу, после чего учился на водителя. Потом армия, по призыву я попал в Германию, где прослужил 10 лет. После первых двух лет службы я съездил в отпуск в Смоленщину. Там познакомился с девушкой, которая стала моей женой. Вернувшись в Германию, я оформил все документы, чтобы жена переехала жить ко мне. Мы прожили в Германии 8 лет, после чего срок моей службы закончился. Мы стали думать, куда ехать. Решили вернуться в Беларусь и жить в Минске. Приехали, меня взяли на работу командиром роты в Степянке на аэродроме. В это же время я пошел учиться в Воронежскую авиационно-техническую академию. Потом я служил в Поставах офицером, после опять в Минске в Степянке. Когда началась Афганская война, меня отправили туда на два года.

К этому времени у меня уже было двое детей. Мы жили в двухкомнатной квартире, которая была мне выделена государством как военнослужащему. За год до моей пенсии в Минске начали строить дом для тех, кто служил в Афганистане. Там можно было построить квартиру по льготной очереди. Я продал машину, собрал нужную сумму и купил однокомнатную квартиру, которую оформил на себя и на сына, а в двухкомнатной квартире были прописаны жена и дочь.

Через какое-то время жена заболела, нашли рак, умерла. Я переехал в однокомнатную квартиру, а дети остались жить в двухкомнатной. Как-то ко мне приехал в гости сын, рассказал, что хочет жениться, что ему нужно где-то жить с будущей женой. К тому времени дочь тоже вышла замуж и жила с мужем в двухкомнатной квартире. Я подумал и решил не мешать детям, уехал на родину в Смоленск. Там отдельного жилья не было, жил на даче у дальних родственников. Через два года пришлось уехать и оттуда. Вернулся в Минск в никуда. У детей семьи и дети, я не хотел им мешать. Жил я в подъезде, спал на чердаке.

После я обратился в дом ночного пребывания для лиц без определенного места жительства. Меня приняли, там я провел зиму. Так как я уже был на пенсии, директор этого дома помог мне и определил сюда, в дом-интернат для пенсионеров и инвалидов, где я живу уже четыре года. Дети знают, что я здесь. Последний раз приезжали несколько лет назад. Сын — для того чтобы выписать меня из квартиры, а дочь — за деньгами.

Я ни в чем никого не виню. У них своя жизнь, семьи, дети. Им нужно где-то жить. Кстати, у моей дочери двое своих детей и еще пять усыновленных. Ту двухкомнатную квартиру она продала и купила с мужем дом, так как у них большая семья. Сын тоже квартиру продал, чтобы купить что-то побольше.

Это только одна история одного человека, который согласился говорить. Таких случаев сегодня все больше и больше.

— Нет официальной цифры, которая бы отражала количество людей у нас, прибывших из-за того, что дети выгнали их из квартир. Мы об этом можем узнать только из личных дел, смотрим, кто и как часто их навещает, что они сами говорят. Можно только приблизительно сказать, сколько таких людей. Могу сказать, что у нас их больше 150 человек, — рассказала Инга Жудрик-Шулаева, заместитель директора ГУ «Дом-интернат для пенсионеров и инвалидов».

По ее словам, как только человек в силу возраста начинает нуждаться в помощи и уходе, родственники времени не теряют, начинают заниматься переоформлением недвижимости и определяют пожилого человека в дом-интернат.

— Есть закон, по которому нельзя ничего делать с квартирой в течение трех лет с момента определения владельца в дом престарелых. Как только этот срок истекает, квартира или продается, или сдается в аренду, или в нее кто-то прописывается. Это все отражается в личном деле, — объяснят Инга Жудрик-Шулаева. — Дети звонят к нам сами, узнают, сколько стоит здесь проживание, какие документы нужны для оформления. Мы даем такие консультации, но так просто к нам человека определить нельзя. Только районная социальная служба может это сделать.

Сегодня государство тратит на проживание и содержание одного человека в таком доме-интернате 7 930 000 рублей в месяц. Это если речь идет о людях, которые находятся полностью на государственном обеспечении. Есть люди, которые сами платят за свое проживание или это делают их дети. Цена зависит от комнаты. Например, проживание в одноместной комнате составляет около 6 млн.

Если говорить о том, почему пожилые люди попадают к нам, то часто бывает, что дети не могут смотреть за своими родителями. Наступает момент, когда человеку необходим уход 24 часа в сутки, а дети не могут себе этого позволить, так как работают, имеют семьи. В связи с этим у нас есть желание открыть такое отделение, куда бы дети могли привозить своих родителей утром, а вечером забирать.

Однако в большинстве случаев — это люди, которые просто никому не нужны. Например, у нас проживает женщина, у которой есть две дочери. У одной из них она жила, однако наследство оформила на другую. Первая, когда об этом узнала, тут же определила мать в дом престарелых. Навещает ее здесь та дочь, которая получила в наследство квартиру. И таких историй много, когда дети отказываются от родителей от злости.

Тех, которые определяют родителей к нам только для того чтобы завладеть жильем, очень много. Многие знают, что квартира достанется им в наследство и просто хотят ускорить это процесс. У кого-то нет другого жилья, а с пожилым человеком в одном доме они жить не хотят.