«С 1946 года платим за капремонт, а его ни разу не было». Врач Петра Машерова рассказывает о жизни в доме под снос, ЖКХ и медицине

«Дома я практически здорова»

Два дома по ул. Красноармейская, 20 и 22, уже давно собираются снести. Уютное тихое место в самом центре Минска, конечно же, считается выгодной инвестиционной площадкой. Однако оказалось, что инвестора найти не так-то просто. Вот и получается, что уже более 20 лет люди живут на чемоданах. Точнее, многие из них просто живут, давно не реагируя на очередные сообщения о сносе.

Один из таких жильцов — Екатерина Денисовна, которая вот уже 73 года живет в доме № 22 по ул. Красноармейской. Здание с улицы выглядит вполне опрятным. Правда, с другой стороны сейчас идут какие-то ремонтные работы, и все дорожки разбиты.

На пороге квартиры нас встречает сын Екатерины Денисовны — Юрий. Он проводит нас в комнату:

— Дом стоит с 1946 года, а капремонта еще не было до сих пор. Вот так и живем, — рассказывает Юрий. — А по сносу никаких квартир нам не предлагали. Года 3 назад собрали в школе, объявили, что эти дома идут под снос. И на этом все заглохло. Ну, мама вам все лучше расскажет.

Екатерина Денисовна непрошеным гостям обрадовалась. Узнав, что приехали журналисты, хотят взять интервью, она кокетливо поправила волосы:

— Мне 84 года, я ни от кого не скрываю. Но возраст — это состояние души. Если душа жизнерадостная, веселая и любуется всем, что есть вокруг, то человек живет дольше. Я по профессии врач-невролог, мануальный терапевт и иглотерапевт с большим стажем. Получила 3 диплома.

Но сейчас я почти не выхожу на улицу из-за коленных суставов — не могу подняться по очень высоким ступенькам в подъезде. А когда спускаюсь, у меня тут же появляется стенокардия (боли в сердце). Иногда ребят прошу спустить меня на кресле — так и хожу на улицу. Зато дома я практически здорова, — улыбается Екатерина Денисовна.

Первое, что бросается в глаза, когда заходишь в комнату — большие трещины по потолку, которые опоясывают помещение.

— Мы уже их и забеливали, и ремонтировали, но они опять появляются, — машет рукой Екатерина Денисовна. — На улице тоже кругом трещины, потому что все постоянно трясло, как при землетрясении. И у нас эти трещины не исчезали. В общем, дом аварийный. Идемте, я вам все подробнее расскажу.

— Когда пленные немцы строили Минск, в этих двух домах — 20-м и 22-м — были общаги, где эти немцы жили, — рассказал Юрий.

— Вот здесь стоял их стол, — тут же перебивает сына Екатерина Денисовна. — Увезли на дачу в 80-х годах только. Мы зарабатывали мало: и я, и муж. Нам не за что было сразу мебель покупать. И поэтому их деревянный стол стоял в этой комнате. Дубовый, качественный. И спали мы на «их» кровати железной. То есть они жили здесь, когда заканчивали строительство.

Потом квартиры в таких домах стали распределять между работниками строительных организаций. То есть вот эти крайне необходимые после войны люди получали квартиры в этих двух домах по ул. Красноармейской. Мой свекор был начальником отдела Министерства строительства при Совмине — так здесь и оказались.

Но квартиру получали на 3−4 семьи, и я 15 лет прожила в коммуналке. Там была комната для сестры с мужем, тут мы жили с семьей и были еще одни соседи. Потом ближе к 1970-м годам нас потихоньку стали расселять.

Как Екатерине Денисовне телефон за один день провели

— Я работала в правительственной больнице, лечила Петра Мироновича Машерова, Федора Сурганова, Киселева. Это все были мои пациенты. И они, кстати, немного помогали нас расселить, когда еще была коммуналка.

Так вот тогда телефоны были редкостью. Но из-за того, что в этом доме жили строители, телефон тут был. Правда, один на всех. И однажды произошел интересный случай. Соседями по коммуналке у нас была семья евреев — хорошие люди. Они редко выходили из дома и общались только по телефону. Но так случилось, что меня срочно пытались вызвать для визита в ЦК. Я об этом не знала. А на работе на следующий день тут же вызвали: «Вы что разговариваете бесконечно по телефону?». Хотели уже даже выговор вынести. А я в ответ объяснила, что мне некогда дома по телефону разговаривать. И они, когда узнали, что у меня спаренный телефон, тут же поставили еще один телефон в нашу комнату — без всяких справок. Чтобы можно было дозвониться. Меня же вызывали и в реанимацию — я там 15 лет консультировала врачей, и на дачи Совмина и ЦК.

— Но я хотела сказать, это очень важно: мы с 1946 года платим за капитальный ремонт, а его ни разу не было. Мы уже, наверное, выплатили на новую квартиру.

А в 2016 году начали строить гостиницу «Пекин», и наша улица стала очень заметная. Тогда покрасили дом, чтобы не видно было этих трещин. И силой побелили подъезд. Пришли работники ЖЭСа, сказали, что срочно надо сделать, потому что он совсем ободранный был. Ступеньки же с 1946 года так и остались. Но они только побелили нам стены. Раньше это было бесплатно, а потом с жильцов взяли $ 200 за побелку. Получилось, что с нас и соседей по 200 рублей. И это когда мы 73 года платим за капитальный ремонт, — недоумевает Екатерина Денисовна.

Новостями о сносе Екатерину Денисовну не удивишь. Она спокойно отмахивается и тут же объясняет.

— Про снос уже 20 (если не 30) лет говорили — давно, еще Юра [младший сын — прим.авт.] ходил в школу. Нас тогда собрали и сказали, что надо будет сносить эти дома. Потом плотно взялись, это уже было в 1980-х годах. Рядом здесь был детский садик, потом Дом юных натуралистов, и его хотели забрать для Штаба округа. А наш дом снести, и построить для военнослужащих хороший дом.

А сейчас уже продали завод им. Кирова. И, может, тот, кто его купил, и нас снесет? Тогда они дадут нам квартиры, — предполагает Екатерина Денисовна. — А продать эту квартиру сложно. Когда люди узнают, что она под снос, так они не очень-то и хотят сюда ехать.

— Да и маме 84 года — какие уже переезды? — волнуется Юрий. — Насколько я знаю, по планам хотят эти два дома снести и поставить на их месте какой-то офисно-бытовой центр. А если реально посмотреть на вещи? Затевать все эти переезды — выдержит ли мама.

«А куда ж я денусь, если будут сносить?»

По собственному опыту могу сказать, что врачей «бывших» не бывает. Вот и у Екатерины Денисовны на столе и тумбочке лежат медицинские журналы, справочники. Видно, что она с особой внимательностью изучает тематические статьи, делает пометки. В комнате, помимо этого, везде стоят памятные «маячки»: вот рисунок от внука, вот статуэтка, наверное, привезенная откуда-то, а вот фотографии, где еще молодая Екатерина Денисовна вместе с мужем уверенно и спокойно смотрит вдаль. Сейчас взгляд пожилого врача почти не изменился — глаза светятся добротой и радостью. Иногда в разговоре она лукаво смотрит и тут же делится какой-нибудь своей радостью.

— Из-за того, что я 25 лет отработала в лечкомиссии, я была прикреплена там же к поликлинике. Правда, мы — бывшие сотрудники — немножко были «второго сорта», по сравнению с другими «прикрепленными». Но мы не обижались, — с юмором вспоминает Екатерина Денисовна. — Когда Ждановичи построили, нас всех «открепили»: и многих ветеранов, и заслуженных артистов. Теперь при 2-й больнице организована поликлиника — мы там и обслуживаемся. Мне, если честно, так даже больше нравится. Здесь ко мне относятся гораздо лучше, чем раньше. Я теперь стала рядовая, без сравнения с другими «прикрепленными».

Конечно, пожилой медицинский работник вспоминает и о своей работе, и о врачах, которые приходят:

— Когда я работала, то были врачи, которые ездили по домам и смотрели за очень тяжелыми пациентами: с инсультами, инфарктами, диабетом. В общем, к тем, кто не может приехать, — к ним ездили с визитом. И меня в лечкомиссию работать взяли не по рекомендации, не по блату, а потому, что никто не хотел ездить по домам — это тяжелая работа. А я согласилась.

Зато сейчас ко мне никто не приезжает. Я вызываю один раз в месяц участкового врача из поликлиники и говорю ей, какие лекарства мне нужно выписать.

— Если завтра Вам предоставят квартиру, например, в Каменной Горке или еще где-нибудь, поедете?

— Думаю, нам, если и предложат, то в пределах Ленинского района — где-нибудь в Лошице, — уточнил Юрий.

— А куда ж я денусь, если будут сносить? — резонно замечает Екатерина Денисовна.

«Вас все равно снесут, трубы уже зашлакованы»

— Нижняя часть батарей холодная, а вон та вообще всю зиму была холодная, — рассказывает Екатерина Денисовна.— Я сколько просила, в ответ слышу только один ответ: «Вас все равно снесут, трубы уже зашлакованы». Конечно, столько лет уже дом стоит. Вы представляете?

Дом-то построили в 1946 году, но несколько лет тут было печное отопление. А потом печки убрали и поставили трубы отопления — года через 4. И после этого никто их не продувал. А еще у нас срывало краны. Сейчас под окнами меняют канализацию.

— Однажды вызвали рабочих из ЖЭСа: в квартире холодно, замерзаем. Они пришли и стали что-то чистить и продувать. И оба были сильно выпившие. Они с этим паяльным аппаратом спалили стенку. Мы думали, сейчас квартира загорится. Но в итоге грязь вышла и стало немного лучше, Правда, нижние отделы так и не греют до сих пор.

— А как быть с трещинами на потолке? Из них, наверное, вода с крыши затекает в квартиру?

— Раньше тут текло так, что тазики ставили. Вон еще видно, как штукатурка осыпается. Когда вызвали ЖЭСовцев, они что-то на крыше сделали, и теперь стало лучше.

В ванной текло, но там оказалось, что труба забилась грязью, и ее пришлось чистить.

— К какому ЖЭСу относится Ваш дом?

— Мы сейчас относимся к ЖЭС № 4 Ленинского района. Но раньше мы относились к Стройтресту № 5, который расположен в Партизанском районе, за Автозаводом. Они и отвечали за эти 2 дома. При этом их сотрудники построили все дома там — на Автозаводе. А мы два — как бельмо на глазу. И нам было не вызвать ни сантехника, ни электрика. Это хорошо, что мой муж все делал сам.

А сколько мы их просили: «Сделайте нам капремонт»! В ответ слышали о том, что нет денег. А после стали вестись разговоры про снос. Потом наши дома передали ЖЭСу. Скорее даже, навязали. И новые «владельцы» тоже говорят, что нет денег на капитальный ремонт. То есть они кивают на Стройтрест, мол, почему они за столько лет не сделали. А те уже нас сдали, и для них вопрос закрыт. А деньги за капитальный ремонт берут — около 7 рублей в месяц.

По нашему разумению, лучше бы они сделали капремонт, чтобы сохранить единый ансамбль домов по улице. Недавно была передача, где сказали, что старые дома лучше отреставрировать и оставить как памятник. Осмоловку-то отстояли — ничего там сносить не будут. И тут район старый, где еще столько зелени можно увидеть. И сады были в центре Минска.